| Мстислав | Дата: Воскресенье, 26.05.2013, 06:57 | Сообщение # 1 |
|
Генералиссимус
Группа: Администраторы
Сообщений: 4328
Статус: Offline
| ПЕДАГОГИЧЕСКАЯ ОПУПЕМАhttp://kurdyumov.ru/esse/esse06/6esse01.php(пособие для сдвинутых учителей и нормальных родителей) ГЛАВА 1МЕЧТАЯ О ХОРОШЕЙ ШКОЛЕ…Всё началось с появления детей. С них вообщеначинается всё хорошее. Знаете, честолюбие –полезное чувство. Это большое удовольствие – делать что-то лучше других. В том
числе и детей! Мы ведь заводим их для собственного удовольствия. Когда мы видим
превосходство нашего чада над прочими, мы лопаемся от гордости. Когда,
наоборот, нам указывают на “недоработки в воспитании” - лезем на стенку. Конечно, каждый старается взрастить в детях свои собственныеценности. Одни продолжают играть в кукол и стараются, чтобы их чада били
рекорды “по одёжке”: одевают, как на подиум, снабжают мопедами, мобильниками и
прочими совершенно “необходимыми” в начальной школе вещами. Другие готовят
детей к встрече “по уму”: учат читать и считать с двух лет, гордятся кипой
прочитанных до школы книг и решённых задачек. Третьи больше ценят “душу” и
полагают, что доброта и отзывчивость стоят дороже ума и денег. Естественно,
правы все трое.Мне же всегда хотелось видеть своих детей СПОСОБНЫМИ иСАМОСТОЯТЕЛЬНЫМИ. Я был уверен, что человечек, родившийся год назад – уже
личность. И эта личность должна хотеть свободы. От родителей – в первую
очередь. А свободен тот, кто умеет всё делать сам.Я был близок к истине. Оказывается, человек задолго дорождения – уже личность.Так или иначе, нам было интересно с детьми. Пятидневногосына я тут же пустил плавать в ванну – и он плавал год, пока помещался. Потом
были развивающие игры Никитиных, холодные обливания, лыжи, горы, музыка,
акробатика и прочее. Особое спасибо – Никитиным. Они сумели посмотреть на детей
трезвыми глазами – и увидеть в них полноценных, могущественных человечков. Я от
души разделяю их взгляды. Наши дети росли весьма активно и свободно – и это
избавило нас от массы проблем. Увлечение Никитиными вылилось в эссе “Что надо
знать и делать, если вы хотите заиметь ребёнка”. Оно получилось нудным, но
полезным. Я обязательно перепишу его: если бы я знал всё это раньше, мы
избежали бы многих ошибок! МОИ ПЕРВЫЕ ШКОЛЬНЫЕНАРАБОТКИИтак, в 1986 году я, агроном по образованию и увлечённыйпапа троих малышей, “по зову сердца” пришёл работать в школу.Это было замечательное время. Умы будоражит волнапедагогических поисков и школьных реформ. Матвеевскую “Учительскую газету” рвут
из рук – там есть, что почитать! В телецентре Останкино с огромным успехом
проходят встречи с педагогами-новаторами. На устах у всех – Амоношвили,
Шаталов, Волков, Подболотова, Огороднов, Щетинин. Дух новаторства поднимает
настроение молодым, вызывает скептические улыбки у матёрых, остужается
строгостью завучей, и директор уже не в курсе. Порывы демократизма разбиваются
о двойки, дисциплину и “накопляемость”. Над душами, рвущимися к Гребенщикову и
Бони-Эм, бдительно висит домоклов завуч по воспитательной работе. Но педсоветы
становятся живее, и всем ясно, что можно работать как-то иначе, без привычных
глупостей. Сначала я попал в “школу снятия стружки”. В ней учились детигородской элиты, наблюдался период межвластия, а обязанности директора
исполняла подавляющая дама, имеющая к педагогике весьма отдалённое отношение. Я
был уверен, что ребятам надо только раскрыть душу, а взрослые сообща работают
ради результата. Огромное спасибо всем: не прошло и полгода, как я избавился от
сих наивных заблуждений. В основном, по поводу взрослых. С ребятами было проще:
они-то как раз ценили работу на результат. Видимо поэтому,хлебнув всех тяжких, на какие только способен женский коллектив, раздражённый
самоуверенным и чересчур энергичным юнцом-энтузиастом, я не расхотел-таки быть
учителем. А собрался, пересилил свой страх и… отработал одну лагерную смену с
пятиклашками. Это был замечательный урок! И я победил: научился строить с
детворой отношения, не теряя своего лица. Они научили меня главному: управлять,
не унижая. И ругаться на весь лагерь, и гоняться с хворостиной, и петь им
песни, и читать книжки, и водить в походы – искренне, от души. За три недели
бурной жизни мы стали дружным отрядом. Расставались, взаимно обогащённые.И вот, строгая и потрясающе профессиональная команда завучейдвадцатой школы города Балаково видит перед собой молодого и увлечённого
биолога, из которого так и прёт ненависть к формализму и желание завоевать души
ребят. Вероятно, вспомнив себя в молодости, или просто из любопытства - они
улыбаются, назначают ему опытного куратора и берут на работу. А потом они
закрывают на него глаза и позволяют искать себя. Милые мои завучи, я люблю вас!И началась работа: шесть пятых, шесть шестых, шесть седьмых,два девятых и два десятых – разные, на любой вкус! Я вёл их два года.К середине второго года я мог похвастаться собственнойсистемой преподавания биологии в городской школе, где по шесть-восемь классов в
каждой параллели, и две смены уже трещат по швам. Похвастаться, в основном,
перед самим собой – больше-то никто не интересовался. Эта система вряд ли
тиражируема: таких чудаков, как я, не много. Но она оказалась успешной и сняла
многие проблемы. Кроме того, она показывает: даже в городском “муравейнике”
есть куча возможностей работать в кайф! Посему рассказать о ней определённо
стоит.1. ОБЩИЙ ВЗГЛЯД НА ПРЕДМЕТ. В общем целом, от моего взглядапредмету не поздоровилось.Во-первых, в учебниках – почти сплошной фактаж. То естьсправочный материал. Выучивая бесконечные “что”, “где” и “сколько”, наукой не
заинтересуешься. И я стал заострять внимание на том, что интересно мне самому:
на “почему”, “зачем” и “для чего”. А этого в учебниках – большой дефицит.Во-вторых, тексты учебников нудны, формальны и безлики. Онискорее отбивают охоту к предмету. Чтобы приобщаться к биологии, надо читать
Дарелла, Херриота, Томпсона, Кусто, Акимушкина, Смирнова. Рисунки во многих
случаях – такие же. Что касается учебника “Человек”, то его вообще смотреть
опасно: вместо человека получается какой-то примитивный киборг, робот, не
способный к тому же управлять своим организмом, а обязанный чуть что обращаться
к врачам. Жуть!В третьих, “биология” - предмет очень обширный. Кто сказал,что она состоит из ботаники, зоологии, анатомии человека и тех общих законов,
что вошли в учебники?! И кто сказал, что именно такая биология нужна людям?Короче говоря, учебники как-то быстро перешли в разрядвторостепенных материалов, дополняющих только лабораторные работы. А главное
место заняли фотоальбомы, слайды, популярные книги и фильмы, а также
микропрепараты – благо, микроскопов хватало на каждую парту. От учебников, по
сути, осталось только чередование учебных тем.2. УЧЕБНАЯ ТЕМА. Темы в биологии занимают обычно 4-8 часов.Например, “Рыбы” - 5 часов, “Птицы” - 8 часов. Любая тема, независимо от
объёма, проходилась в три этапа: лекции, лабораторные работы и отчёты.ЛЕКЦИИ могли занимать 2-3 часа, обычно треть темы. Я запоемчитал всю популярную литературу, какую мог достать. Если было, чем удивить -
значит, лекция удаётся. Особой популярностью пользовались примеры из списка
“самое-самое”. На лекции я ораторствовал, лицедействовал, показывал свои слайды
– в общем, отрывался на всю катушку. На шесть часов катушки хватало. А когда
болел коллега, приходилось крутиться и по десять. Если лекция интересная, её
можно читать и шёпотом, и сидя. Кстати, рассказывать шёпотом интересный
материал – отличное упражнение по охвату вниманием всего класса. А держать в
поле зрения весь класс – необходимейший, важнейший навык учителя. Благодаря
наущению моего куратора, я освоил его за полгода.ЛАБОРАТОРНЫЕ состояли из двух частей: микроскоп и теория.КАЖДУЮ СЕКУНДУ КАЖДЫЙ УЧЕНИК ДОЛЖЕН БЫТЬ ЗАНЯТ. Этому базовому правилу научила
меня мой куратор, опытный биолог, Валентина Михайловна. И я представил себя
дирижёром оркестра. Получилось вот что. “Сегодня – лабораторная”. Раскрывается доска. На ней –вопросы по теории по учебнику для одного варианта, и вспомогательная схема
микропрепарата (или скелета, гербария – что есть) – для другого. Минуты три
ввожу в курс дела. А потом засекаю время – “Начали!”. Иногда поднимают руки –
помогаю. “Микроскописты” должны УВИДЕТЬ, нарисовать понятненько ижелательно в цвете, обозначить всё стрелками. “Теоретики” - кое-что прочитать и
ответить на ряд вопросов. У тех и других – по 20 минут. Дать всем микроскопы
одновременно – грубейшая ошибка: суета, “Дай посмотреть!”, куча свободного
времени – в общем, хаос. А так все заняты разными делами, и времени – впритык. Ближе к середине урока начинаю отсчёт: “Осталось пять минут.Три. Одна. Десять секунд. Поменялись!” Микроскопы двигаются к другому варианту.
Работа продолжается. К концу урока в тетрадях – рисунок с натуры и теория к
нему. Таких лабораторных могло быть две-три – я совал под микроскопы не только
всё, что нашёл в лаборантской, но и всё, что мог найти в природе. Сначала приходилось жёстко следить за режимом. Но ребятаочень скоро освоились. Через три месяца любой двоечник орудовал микроскопом так
же уверено, как рогаткой. Толстые общие тетради кончались за пару четвертей.ОТЧЁТЫ – это 1-3 часа разных работ, оценки за которые былиособо важны. Это могли быть сочинения по биологии – эссе, трактаты на заданную
тему, рефераты. В них я поощрял художественность, но больше ценил научную
корректность. Темы давал на выбор, но вышкой считалось выдумать свою. После сочинения могли быть викторины. Их было три варианта:“Что-где-когда?”, проблемные вопросы на время и чайнворд (кроссворд) на время.
Все разыгрывались между командами: ребята собирались в кучи человек по шесть.
Победители получали все пятёрки, остальные команды оценивались по сумме
накопленных баллов. “Что-где-когда?” - знакомая форма состязания. Моя задачабыла – придумать хитрые вопросы по теме. Вопросы брал на сообразительность, по
материалам лекций. За временем следил ученик-орбитр.Можно сделать проще: полтора-два десятка хитрых вопросов илипроблемных ситуаций просто задавал подряд, на ответ давал по минуте, и итоги
подводил тут же, быстро выслушивая все команды. Ученик-секретарь вёл счёт.А можно зашифровать пару десятков слов-отгадок и сложить ихв чайнворд. А чайнворд нанизать на какое-то очень трудное слово, типа
“аденозинтрифосфат”. Разгадаешь ответы – увидишь это слово. Тут команды
работают сами, на время, и общение разрешено только внутри команд. Побеждают
те, кто первыми разгадал ключевое слово. Все приносят мне разгаданный чайнворд.
С помощью простых вопросов оцениваю уровень команды.Чтобы получить на отчётах двойку, надо было вообще неучаствовать в работе. Тройки ставил за частичное участие. Пятёрки – за победу,
а также лидерам других команд – они их сами называли.Отшумев последнюю викторину темы, народ уже готовилсяслушать новые лекции.3. НАКОПЛЯЕМОСТЬ – специфический школьный термин, косноязычиекоего выражает нашу беспомощность, неспособность объективно оценить работу всех
учеников. В системе устныхопросов это и в самом деле невозможно. Это стало ясно через пару месяцев.
Двадцать минут урока – на что? На то, чтобы унизить пятерых, пока остальные
тридцать сидят и дохнут от безделья?! Ну нет уж, увольте. И я отменил устный
опрос, как вредный предрассудок. И тут же стало видно, что проблема
накопляемости – дутая.“Сегодня лекция”. И дежурный встаёт и раздаётлисточки-четвертушки “для записей”. Все пишут сверху фамилию и класс.
Открывается доска, и на ней – по три вопроса трём вариантам. Ответы можно
только услышать в лекции. Отвечать надо одной конкретной фразой. Поначалу, сообщив ответ, я давал минуту, чтобы его записать.Но уже во второй четверти ребята привыкли, и отвечали по ходу лекции. Работаю я
– работают и они. Три вопроса – это пустяк, но это – хорошая оценка в журнале.Просмотреть несколько фраз – дело на полминуты. Сначала яснабжал оценки комментариями типа: “Не твоё”, “Ты не услышал меня”, “Отличная
мысль” или “Молодец!”. И ребята поняли: я с ними общаюсь, держу связь. И для
этого вовсе не обязательно вызывать к доске. Позже проверять лекционные
листочки стали лидеры, а я ограничился проверкой сочинений и лабораторных, где
также комментировал то, что увидел.Конечно, поначалу все стали друг у друга сдирать. Каксделать это невыгодным? Выход нашёлся скоро. Огласив оценки, сдирателей
оставляю на закуску. Беру кучку взаимосодранных листочков. “Такие-то, встали”.
Встают. “Кто автор текста слов?” Смотрят. “Николай Иванович, а что будет, если
не скажем?” “Всем по паре. Всё честно: вы дурите меня – я вас”. “А если
скажем?” “Автору – четвёрка, объективно. Остальным – тройки за участие!” И
автора тут же объявляют. Не хочешь выше тройки – сдирай на здоровье. Но таких
вскоре почти не осталось.Итак, каждая лекция – оценка. За лабораторные я ставил двеоценки: за препарат и за теорию. Занятия-то разные. Кто-то сильнее в одном,
кто-то – в другом. И за отчёты каждый имел по оценке. И за ведение тетради –
каждую четверть оценка. В моём журнале небыло пустых клеток вообще. Или оценка, а то и две, в виде дроби – или “Н”. Я
знал, что так работал В.Ф. Шаталов: КАЖДЫЙ УРОК УЧЕНИКА ДОЛЖЕН БЫТЬ ОЦЕНЕН. И
это было, действительно, здорово. Приходилось, конечно, иногда и ночью тетради
проверять – но это небольшая плата за постоянную взаимосвязь с учениками. Когда
человек получает оценку – он не одинок, и есть хоть какой-то смысл работать. Надо ли говорить, что самый глухой разгильдяй имел минимумпять-шесть троек за четверть, и я с чистой душой, без всяких взаимных мучений
ставил ему четвертной трояк. А отличники считали шиком не испортить узор
пятёрочной цепочки ни одной четвёркой.Честно говоря, я ждал, что кто-нибудь, видя сплошь чёрныестраницы в журнале, спросит: как у вас так получается? Никто так и не спросил. 4. ДИСЦИПЛИНА – самая главная проблема классно-поурочнойсистемы. Проблема целиком искусственная: в системе рационального обучения нет
классов и уроков, посему нет и дисциплины. Но школьный учитель тратит на
дисциплину иногда больше сил, чем на ведение урока. Ситуация совершенно
идиотская: сначала надо заставить сорок человек сидеть по струнке, и только
затем – что-то преподавать. А народ – живой, между прочим, и сидеть просто так
не обязан. Вот и разрывается молодой учитель между “заставить сидеть” и
“заинтересовать”. Нехилая дилемма! Были и у меня такие времена, и были такие
классы. Но за год я, в общем, решил эту проблему, не став цербером или хамом.
Вот то, что я зарубил себе на носу.1. ЛУЧШИЙ СПОСОБ СОЗДАТЬ ДИСЦИПЛИНУ – ЗАСТАВИТЬ ВСЕХРАБОТАТЬ. Не орать “Работай!!!”, когда ученику уже нечего делать. А загрузить
реально. Вот работа, вот время, не позволяющее расслабляться – и вот оценка.
Для этого и существует продуманная модель, схема урока.А лучший способ развалить дисциплину – незанятое время.Устный опрос – просто шедевр в этом смысле: двадцать минут дураковаляния! “А
как же - развитие речи!?” Ну, по-моему, это обычная глупость. Давайте тогда
постановим, чтобы литераторы развивали биологическое мировоззрение. И физику с
математикой не забыли. А мы, естественники, будем по пол-урока на речь тратить.
Вот ужас! Посему, давайте обойдёмся развитием письменной речи. Это реальная
работа, с которой филологи, кстати, тоже не справляются.2. РЕБЯТА НЕ СЛУШАЮТ ТЕБЯ – ОНИ ВИДЯТ ТЕБЯ. Видят насквозь.И если они видят, что ты пытаешься быть лучше, чем есть, и что твои претензии
больше твоего профессионализма – тебе крышка. Ребята видят, что ты реально
делаешь, какова твоя цель. Если эта цель – научить, они простят тебе даже
хамство. Если же ты не умеешь учить, тебя не примут всерьёз. Войдя в класс, ты вступаешь с сугубо деловые отношения“ученик – учитель”. Тут важен только результат работы. Всё личное остаётся за
дверью. И ребята это знают. И ценят прежде всего умение научить – и умение
заставить учиться, если нужно. Идеальная ситуация: работа организована так, что
учителю почти не приходится ничего говорить, а ученикам некогда раскрыть рот.3. УЧИТЕЛЬ, ПОМНИ: ТЫ – ХОЗЯИН НА СВОЕЙ ТЕРРИТОРИИ! Первыевстречи с классом решают главное: кто кем будет управлять. Кто - кого? Есть
классы, позволяющие собой управлять – приучены с началки. А есть оторвяги,
которые бьются до последнего. И есть куча учителей, которыми управляют ученики.
И мы уважаем и помним только тех учителей, которыми нельзя было управлять!Посему, ты обязан быть хозяином в классе. ОБЯЗАН. Это неимеет отношения к демократизму: хороший хирург не советуется с больным, хороший
механик не слушает мнений хозяина сломанной машины. Без результата нет никакой
демократии. Здесь – класс, твоя работа, твой цех. Здесь ты занят своим делом и
обязан получить результат. Только ты знаешь, как его получить. И всякий, кто
тебе мешает, подставляет остальных. И все это понимают. И поэтому, несмотря на установки начальства типа “не имеетеправа выгнать” - в своём классе ты имеешь право делать всё, что необходимо для
проведения урока. Ты – дирижёр, и никто не должен тебе мешать. Любые
провокации, подначки, приколы, наглое кокетство и явное манипулирование – всё
должно отлетать от тебя, как от стенки горох. Каждый должен понять и сделать
всё, что ты запланировал. Всё остальное – на перемене, за дверью, но не на
уроке!Ты должен точно знать, что ты тут делаешь. Ты тут необщаешься, не выясняешь отношения, не воспитываешь, не снисходишь и не сеешь.
ТЫ ТУТ РАБОТАЕШЬ. И результат твоей работы – работа учеников, хотят они этого,
или нет!И это, кстати – самое лучшее воспитание из всех возможных.Всё решает самая первая встреча. Вот врывается толпа с шумоми грохотом: ну-ка, проверим, что тут за новый учитель! Спокойно, как удав, жду,
пока успокоятся. В голосе – сталь конкретного решения. “Не-а. Не понравилось,
как вошли. Пробуем ещё раз. Брысь!!!” На третий раз народ уже вполне способен
слушать. Теперь нужно сразу расставить точки над всеми “i”.“Сели. Сейчас я честно раскрою вам карты. Кто не услышит, яне виноват. Правило номер раз: в моём классе, от звонка до звонка, всёрешаю только я. Не родители, не директор, и не вы, а я. Правила работы я сообщу позже. А правило поведения у насодно. Я делаю замечание один раз. Просто показываю пальчиком: мешаешь. После
этого я имею право без всякого предупреждения, тихо и нежно взять объект за
шкварник и культурно вывести за дверь. Обычно я так и делаю, и сопротивление бесполезно. И если этопроизошло, в журнале тут же появляется кол. Его можно исправить только на
четвёрку, но это уже трудно. А не исправил – пусть стоит, он твой, заслуженный:
ты ведь САМ решил не работать. Кто не понял – разрешаю задать вопросы”. Знаете, это нормальнаяи честная позиция. Мне потребовалось применять это правило только в начале года
– до тех пор, пока народ не убедился, что я его действительно применяю. Позже –
только иногда, в крайних случаях. Это – важнейший момент. Класс – это просто люди. И несмотряни на какие школьные правила, этика в классе – реальная, человеческая. Два
следующих пункта – пример тому.4. СКАЗАЛ – СДЕЛАЙ. Если ты всегда говоришь то, что делаешь,и делаешь то, что говоришь – у тебя не будет никаких проблем с дисциплиной. Вообще, злиться наребят – слабость, беспомощность, неспособность управлять. Те, кто не может
иначе, всё же вряд ли должны работать в школе. Но все мы человеки, и когда нас
выведут из себя, мы начинаем, как тот органчик, бессознательно молоть всякую
чушь, ругаться и угрожать. Так вот: всё, что наговорил – делай, как бы не было
тебе страшно. Сказал “выгоню” - и он
должен вылететь из класса. Да, получишь от завуча по башке, но это потом.
Сказал “Всем – колы!!!” - потом, потом будешь биться о стенку и клясть свой
поганый язык. А сейчас бери журнал - и ставь, что обещал. Через полгода такой
тренировки научишься не болтать лишнего.Хочешь уважения – уважай себя. Уважаешь себя - отвечай забазар. В натуре. А не можешь – грош цена тебе, и все твои угрозы становятся
банальным хамством. Вот это презирают и ребята, и взрослые. И ещё они презирают жалобщиков и стукачей.5. ОТНОШЕНИЯ С РЕБЯТАМИ – ТОЛЬКО ТВОИ ОТНОШЕНИЯ. Учитель,знающий себе цену, не пойдёт жаловаться. Он будет драться честно. Если надо,
покажет зубы и разорвёт всех в клочья – и его зауважают! Но он будет с ребятами
заодно, и не подставит их. Честный человек всё решает напрямую, без
посредников. Но нам застят глазанаши инфантильные представления о “гуманности”: пусть кто-то другой “опускается
до хамства”. Например, страшный директор или завуч. Так вот: если ты сломался и
привёл на урок начальство – крест тебе на гроб! Ты так и останешься для ребят
слабаком. Был один класс, с которым я допустил эту ошибку. Позже мы
сработались, но они так и не приняли меня всерьёз. Почему никто не предупредил
меня об этом раньше!?ИСТОРИЯ С АНАТОМИЕЙ. Об этом хочется рассказать особо – дляразвлечения, и в качестве примера, до чего может дойти наплевательство на
школьную программу, если в неё вдумываться.Никитины, Аршавский и Чарковский, Шаталова, Шелтон и Брэгг,холодные купания и увлечение оздоровлением. Плюс – близкий друг, опытнейший
терапевт Ольга Григорьевна, давно осознавшая, что люди в основном сами хотят
болеть, а медицина не знает почти ничего. В общем, к учебнику “Анатомия
человека” я отнёсся как к вредительству и оружию геноцида. И до сих пор
отношусь так же.Свой курс я назвал “Здоровье человека”. Сам рисовал схемы иопоры, готовил свои лекции. Рассматривая очередную “систему” организма,
рассказывал о реальных причинах болезней и о том, как их избежать. Давал
непрямой массаж сердца. Механизм голодания. Правильное питание и энергетику
организма. Кожную терморегуляцию и ледяную воду. Много рассказывал о том, как
вынашивать и воспитывать здоровых малышей. Пытался говорить правду о ЗДОРОВЬЕ.
Часто брал учебник, зачитывал выдержки – и посвящал урок доказательству того,
что это – чушь собачья. И всё было хорошо, пока не грянуло… “размножение
человека”.Что делать?! Тема серьёзнейшая и важнейшая, и вся правдаскрывается от детей. Дал лабораторную по расчёту безопасных дней женского цикла
– и убедился, что народ совсем отвык читать учебник.И тогда я договорился с Ольгой Григорьевной. Дальше всёнапоминало работу подпольной группы.“Народ, я вижу, что вы разучились читать учебник. Да там всёравно нет того, что вас интересует. Предлагаю вариант. Вы задаёте мне все
вопросы о сексе и беременности, какие придумаете. Всё анонимно – без подписей.
Задавать можно ЛЮБЫЕ вопросы – кроме глупых. Я поговорю с врачами, добавлю свой
опыт и честно на всё отвечу. От вас мне нужна гарантия полного внимания на
лекциях – и гарантия, что вы меня не сдадите”.Народ сначала недоумевал и боялся. Но потом вопросы всё жепоявились. Вот вам и материал для лекций – мы с Григорьевной два вечера
просидели, обсуждая проблемы сексологии и сексопатологии!Дальше я спокойно, вполголоса, в мёртвой тишине, читаллекции “про это”. По три часа всем шести восьмым классам. Читал и знал: вот
сейчас я реально помогаю этим ребятам. Узнав правду, они не сделают многих
ошибок.Ребята не сдали меня. Наоборот, стали больше доверять.И знаете что? Я желаю всем учителям также критическиоценивать свои предметы. Чёрт с ней, с программой. У нас есть шанс поделиться
чем-то полезным, сообщить что-то ценное. Иначе школьные годы вообще потеряют
смысл. * * * За два года биология в школе стала полноправным предметом.Ребята заинтересовались, привыкли работать. Я подружился с ними. Возник
туристический кружок. Мы провели сногсшибательный школьный турслёт. Но я
занимаю место ушедшей в декрет учительницы. И в этом - вся проза жизни.ДЕЛО БЫЛО В АЗОВКЕ…В мае 89-го становится ясно, что мне надо искать другуюшколу. Это само по себе дико, да и мест подходящих нет. А педагогика продолжает
творчески бурлить. По телевизору – очередная встреча в Останкино, с Михаилом
Петровичем Щетининым. Он блестящ и чертовски заманчив. Таня и говорит: “Вот
ради такой школы для наших детей я бы могла бросить всё”. …Через сутки я бродил под грецкими орехами, которымибуквально укрыта станица Азовская, и восторженно лицезрел щетининскую школу –
ЦКФЛ, центр комплексного формирования личности.Восторгаться было чему. Двухэтажная сельская школа всяразрисована руками детей. Везде бродит какой-то приезжий народ с профессорскими
знаниями. С тобой говорят о биологических аспектах танца, об истории культуры,
о философии космизма. Дети строят какое-то здание, теплицу, возятся с лошадьми.
Завучи со страшной деловитостью организуют всю эту суету и планируют будущее.
Все уверены, что через год-два здесь будет красивый посёлок для учителей –
проект уже делается в Москве. Прилетевший через пару дней Михаил Петрович (далее – Шеф,как звал его коллектив) спросил: “Вы можете всю школьную биологию преподать за
три недели?” И этим купил меня окончательно: да кто ещё, кроме меня, это сможет?!
Через две недели, бросив первую очередь на четырёхкомнатную квартиру, мы
переехали в турлучную хату, заросшую крапивой и увитую виноградом сплошь. Треть
гектара земли окаймляла лесополоса из слив и вишен, а на покосе цвели
орхидейки. Я был на седьмом небе. И началась ужасно бурная, интересная жизнь.Эксперимент продержался четыре года. После Щетинина в Азовкеобразовался педагогический лицей во главе с Виолеттой Сергеевной Лукьяновой –
ярким, творческим директором. Сейчас это – центр всей экспериментальной работы
юга России. Мои дети, начав с ЦКФЛ и пройдя все катаклизмы, в конце концов
стали лицеистами, закончили учёбу в 15-16 лет с медалями и поступили в вузы. В
лицее человечно, активно, уютно и научно: используется система
концентрированного обучения. То, что технологически заложил Шеф, за десять лет
приведено к практичному и рабочему состоянию. Рассказывать об этом подробно –
целая книга получится. Посему, ограничусь чисто педагогическими вопросами
периода ЦКФЛ. Каждый год Шеф вводил новые элементы технологии. К концутретьего года эксперимента школа потрясала своей необычностью всех приезжих. В
виду большого разнообразия, аспекты наработанной технологии довольно трудно
систематизировать, и я просто перечислю их в произвольном порядке. ЦЕЛЬ И ОСНОВЫ ШКОЛЫ Декларируемая цель школы вырисовывалась из года в год,дополняясь разными образами и эмоциями. В целом картина такая. В давние времена
на Земле произошёл катаклизм, и человек потерял свои божественные способности –
духовность упала до нуля. Это и есть – мы. Кругом – “индустрия пустоты”,
криминогенная среда, “Россия гибнет”. Образование также уничтожает интеллект и
опустошает души. Мы – единственная школа, которая повернёт этот распад вспять,
возродит “русский дух” и создаст настоящих, полноценных людей – людей будущего.
Согласитесь, это круто.Развитие личности мыслилось с начала до конца: в ЦКФЛ входилдетский сад, школа и несколько вузов, работавших с нами по договорам. В основе обучающего процесса - “принципприродосообразности”. Ритмика работы отталкивалась от церебральных ритмов мозга
и естественных циклов, учёба учитывала смену полушарной загрузки, темп развития
определяли сами ребята, куча практических дел дополняла учёбу.
Природосообразность – то, что надо. Она даёт колоссальный эффект. Именно эта
часть технологии заслуживает самого широкого развития и применения.Учебный материал был напрочь пересмотрен. Вместо фактажаупор пошёл на понимание причин, смысла. Любой предмет должен был формировать
общее философское мировоззрение. Его основа - Шарден, Чижевский, Циалковский,
Вернадский, русские космисты и идеи Шефа. По сути, каждый предметник создал
свой авторский учебный курс. Недостаток у наших курсов был один: они и близко
не напоминали то, что нужно для поступления в вуз. Но у нас ведь – свои вузы.
Поступление в экспериментальные вузовские группы было обещано, и мы не
волновались об этом.В основе воспитания – “закон целого”: “если элемент отсекаетцелое, то целое отсекает элемент”. Это называлось словами “соборность”,
“общность”, “внимание на личность”. Сначала это помогало сформировать
коллективы, общий дух и чувство локтя. Но уже в начале третьего года “закон
целого” стал оправданием довольно жёсткого идеологического давления: кто не с
нами – тот предатель. Или спасай гибнущую Россию – или уходи. Но об этом –
позже. РИТМИКА ШКОЛЬНОГОПРОЦЕССАУЧЁБА задумана как семилетний цикл, где седьмой год –творческая практика с защитой. Подтверждаю: при грамотном обучении семи лет
вполне достаточно для полного развития, и можно смело переходить к профессиональной
учёбе.УЧЕБНЫЙ ГОД состоял из шести периодов по шесть учебныхнедель. Седьмой период – творческие летние каникулы. Разумно и практично. Каникулы проводилисьобычно в выездном лагере, на стройке или в других делах. Шеф старался
удерживать ребят в поле зрения постоянно. Месяц отлучки мог “испортить” их,
пустить насмарку полгода “воспитательной работы”. Испортить - что?.. Это как-то
заставляло задумываться.ПЕРИОД – шесть учебных недель. Седьмая неделя – каникулы.Опять же, умно и практично. В каникулы редко, кто балдел. Это мог быть просто
отдых, но отдыхать было некогда: авральная стройка, выезд с отрядом, репетиции
или дополнительные занятия по интересам – дел было невпроворот.УЧЕБНАЯ НЕДЕЛЯ – это ПОГРУЖЕНИЕ. Всю неделю изучается одинпредмет, одна наука. Шеф и стал первоначально известен, как автор метода
погружений. Вообще-то, обучение большими блоками использовалось в некоторых
русских гимназиях ещё в начале века. Но мы довели метод погружения прямо-таки
до состояния образа жизни.Наша неделя – это шесть дней работы и выходной. Шестой день– зачётный, итоговый. Учебных дней – пять. Каждый день – по три часа науки,
разбавленные тремя часами чего-то образно-двигательного. Блок обучения – 15
часов. Это очень много – если дни и часы тоже расписаны по минутам.УЧЕБНЫЙ ДЕНЬ – шесть учебных часов. Трип из них – наука,цель погружения. Между научными часами – три “разбавочных”: музыка, изо, труды,
физкультура, хореография, пение. Такой торт “наполеон”. УЧЕБНЫЙ ЧАС – 35 минут. Опять-таки, дело в мозге. Вниманиеможет быть направлено не больше 9 минут – дальше мозг отвлекается и внимание
рассеивается. Наш лекционный час – это 2 + 9 + 3 + 9 + 3 + 9 минут. Триблока информации по 9 минут, разбавленные паузами, чтобы мысли отвлеклись,
внимание отдохнуло, а информация “упала на дно” и улеглась. Паузы –
правополушарные: берёшь гитару и поёшь, или – картинки, слайды, какая-то ассана
йоговская, а то и просто музыка. Внимание ребят не ослабевает до конца, и
держать аудиторию очень просто. Нужно только привыкнуть к такому ритму.Но не все часы были одинаковыми.ЦИКЛИЧЕСКАЯ ПОДАЧА МАТЕРИАЛАТри часа науки – это информационный час, экипажная работа иотчёт.Первый час – выдаёшь ты. Второй час – разработка иуглубление выданного. Третий час – ребята выдают в ответ, отчитываются. Это
очень умно. Таким образом завершается цикл общения: ты им – они тебе. И все
чувствуют, что нужны друг другу. И ребята видят смысл работы. 1. ЛЕКЦИЯ,информационный час. Цель: выдать суть, основу и главные детали темы – и
обязательно на фоне всплеска эмоций. Так, чтобы запомнилось, въелось в память.
Это – действо, драматургия. Столы – амфитеатром. Удивить, ошарашить,
растрогать, озадачить – всё годится. Надо скромно заметить, что через пару лет
мы в совершенстве освоили искусство связывать травинку с космосом. Иногда мы
просто “играли в бисер” - например, урок физики на философии Бердяева, или урок
биологии на романтической поэзии Джебрана. Космическая философия “целого”
наполняла математику и естествознание, рождалась интересная философия языка.
Такие уроки вышибали слёзы у присутствующих гостей. Мы гордились этим. Хорошо
проведённый информационный час – огромное удовольствие! Половину успеха лекции могла дать ЗАТРАВКА – те самые первыедве минуты. Затравка интригует, озадачивает, включает аудиторию. Это какой-то
анекдот, притча, случай, проблемная ситуация. Выслушав её, народ должен стать в
стойку: ну и?.. И тогда можно начинать лекцию.ТРИ – основа цикличности. Три девятиминутки – обычно три главных аспекта темы. Любую тему можно
поставить на “трёх китов”. Три – это законченность. Это легко запомнить и
логически увязать. Великолепный, практичный способ выстроить материал. Не
“притягивать за уши” - а просто выбрать, а если нет – выдумать три аспекта для
темы. Это удобно для обучения – значит, оправданно. Ведь любой предмет можно
рассматривать по-разному. Например, вся моя биология состояла из трёх блоков:
“биосистема” (организм), “экосистема” (дарвинизм и экология) и “ноосистема”
(человек). И никто не в праве сказать, что такая биология хуже какой-то иной.Обычно три части лекции представляли собой разные точкирассмотрения одного общего закона. Теза – одна точка зрения, затем антитеза –
другая точка зрения, и синтеза – третья: обобщение, выход на общий знаменатель.
Рассмотреть что-то с разных сторон, обнажить главное – и есть циклическая
подача материала. Например, общее для “био- эко- и ноосистемы” - общие законы
жизни систем, законы синергетики. Кульминация лекции – обнаружение этого общего. Философскоеобобщение. Небольшая пауза – осмыслить. Музыка. Всё, брысь на хореографию!
Ничего не надо больше говорить: к следующему часу всё уложится в голове, как
миленькое!Умело проведённая лекция не была обучением в строгом смысле:философские изыски и чувства – дело вкуса. Но она качественно решала другую
задачу – приобщения. Подробнее об этом – в главе 2.2. ЭКИПАЖНАЯ РАБОТА. Столы сдвигаются по два, вокруг них –по 4-7 человек. Это экипажи. Обычно они сдруживаются, срабатываются и остаются
надолго.На каждый стол – лист с кучей заданий. В моём случае –проблемные ситуации, хитрые вопросы, задачки, точные определения, прорисовка
схем и опор. Времени – в обрез, и народ работает. Общаться по делу разрешено.
Учитель только наблюдает и помогает при затруднениях. Тут главное – успеть всех
отследить, убедиться, что задания выполнены и что пассивные тоже всё поняли.
Работать заинтересованы все: в конце недели – зачёт!3. ОТЧЁТ. Мне былолегко готовить этот час – опыт уже был. Отчёт – это выплеск того, что ребята
наработали. Это викторина, кроссворд, решение хитрых задачек на время. Экипажи
соревнуются, я с секундомером “веду шоу”, а у лидеров повышается шанс получить
хороший зачёт.Осталось сказать, что, поскольку учебников мы почти неиспользовали, лекция и экипажка сопровождались разными иллюстрациями, опорными
схемами и рисунками. Я рисовал на доске прямо по ходу лекции – это гораздо
эффективнее для понимания и запоминания. НЕДЕЛЯ– это пять лекций. Можно дать пять разных тем. Но это будет линейная подача.
Посему мы старались выстраивать материал по схеме: А-Б-С – А`-Б`-С`. Три первых
дня – это три главных темы, три аспекта. Четвёртый день – как бы расширение или
иное рассмотрение первого. Пятый – второго.
ПРИКРЕПЛЕНО
|
| |
| |
